| |
Новости кино премьер
Трансформеры (Transformers)
США, 2007
Режиссер Майкл Бей
В ролях Меган Фокс, Шиа ЛаБеф, Джош Дюамель, Рейчел Тейлор, Джон Войт, Энтони Андерсон, Джон Туртурро, Дейн Кук
На американской военной базе в Катаре приземляется черный вертолет, судя по позывным, погибший еще в афганскую кампанию. Складывает винт, выдвигает ножки, в считаные минуты превращает персонал базы в фарш, после чего вгрызается в компьютерный сервер. Пока министр обороны (Войт) и огромный штат аналитиков-дармоедов (в том числе догадливая блондинка по фамилии Маркони — от нее одной в перспективе будет польза) чешут затылки на предмет того, кто за этим стоит (русские? корейцы? Махмуд Ахмадинеджад?), американский старшеклассник Сэм Уитвики (ЛаБеф) совершает первый шаг по направлению от мальчика к мужчине — уговаривает жмота-родителя купить ему старый спортивный «камаро». Изъеденная коррозией мятая жестянка цвета кроссовок Умы Турман с момента покупки ведет себя вызывающе — глохнет и заводится по своему хотению, влезает в отношения Сэма с девицей его мечты (Фокс), ездит на местную свалку посылать в ночное небо космический луч. Сэм чувствует неладное, но не предполагает, что стал участником конфликта гигантских боевых человекоподобных роботов из открытого космоса. Хорошие роботы превращаются в автомобили разных марок, плохие — в самолеты, танки, бумбоксы и телефоны «Нокиа». И тем и другим смертельно нужны очки прадедушки Сэма.
Автор «Армагеддона», «Перл-Харбора» и «Скалы» Майкл Бей, традиционно считавшийся бездушным големом продюсера Джерри Брукхеймера, после расставания со своим создателем и провала сольного «Острова» (отчасти подтвердившего предположения насчет голема) обрел самого неожиданного художественного руководителя из всех возможных: его фамилия Спилберг. Один порнограф-пироман и один великий гуманист в возрастном кризисе — альянс, спору нет, слегка противоестественный, но по боевой мощи вполне сопоставимый с классическими связками Спилберг-Земекис и Спилберг-Лукас. Сюжетная механика при всей нелепости конструкции щелкает совершенно по-спилберговски — как хорошо смазанный трансформер, бесконечно превращаясь из робота в грузовик и обратно (немного непонятно зачем, но глаз не оторвать). Бей — сказать о котором что-то хорошее так же трудно, как прекратить пересматривать его фильмы при каждом удобном случае, — в манифестации своего авторского стиля доходит до какого-то совсем запредельного, победного бесстыдства. При появлении в кадре женских персонажей камере требуется изрядное усилие, чтоб подняться выше линии пупка. Президент США носит кумачовые носки. Один маленький, но дико вредный робот впадает в эротическую ажитацию, когда скачивает данные. Другой, ростом с пятиэтажку, не вполне мотивированно, но монументально писает на голову Джону Туртурро. Всегда бравший своим вызывающе подростковым видением мира, Бей совершает довольно радикальный шаг, делая магистральной темой «Трансформеров» отношения мальчика с первой машиной — точнее, их сексуальный подтекст, благодаря кино и литературе понятный даже в тех странах, где нет обычая терять невинность на заднем сиденье. Первый акт тут похож на адаптированную для первоклассников стивен-кинговскую «Кристину»; вся дальнейшая феерия с лязгающими боевыми механизмами, разносящими сперва родительскую лужайку, потом Манхэттен, потом плотину имени Гувера (после 11 сентября ни один американец еще не резвился на родной земле так беззаботно), вообще выглядит метафорой гормональной бури в организме подростка: строго говоря, вся эта межгалактическая мясорубка затеяна Беем исключительно для того, чтобы в финале возмужавший герой уверенным жестом склонил прибалдевшую суженую на нагретый солнцем капот. Тут можно, конечно, рассуждать об имперском инфантилизме и ростках фашистской эстетики (действительно, стилистически Бей все больше похож на Верхувена, но без интеллигентной либеральной иронии последнего). Но надо учитывать, что во вселенной Бея поход в кино имеет перед собой единственную цель — чтобы после сеанса тебе отдалась девушка из соседнего кресла. И в этой системе координат «Трансформеры», конечно же, лучший фильм на свете.
Роман Волобуев, 27 июня 2007
Крепкий орешек-4
США, 2007
Режиссер Лен Уайзмен
В ролях Брюс Уиллис, Мэгги Кью, Тимоти Олифант, Джастин Лонг, Джеффри Райт, Мэри Элизабет Уинстед
Чудесным летним вечером нью-йоркский детектив МакКлейн (Уиллис) — разведенный, умеренно несчастный, лысый мужчина за 50 — порывается навалять ухажеру своей взрослой дочери (Уинстед, чирлидерша из тарантиновского «Доказательства смерти»), слышит от нее дежурное «ненавижу» и думает в этой связи поехать домой, поразмышлять (на трезвую, что самое страшное, голову — за 12 лет, минувших с нашей последней с ним встречи, он, кажется, наконец завязал). Конечно же, диспетчер просит его сделать крюк, чтоб забросить в офис ФБР какого-то хилого компьютерщика (Лонг). А компьютерщик (МакКлейн с порога дружелюбно нарекает его «шкет») оказывается невольным участником заговора по обрушению всей инфраструктуры США, осуществляемого нигилистом, цитирующим В.И.Ленина (Олифант), китаянкой с кротким лицом и голосом ангела (Кью), а также бандой отлично натасканных французов с пулеметами. «Не понял», — говорит МакКлейн, когда рассеивается дым от первого взрыва. Но, конечно же, все он понял.
Макклейниада изначально была рассказом о противостоянии простака и высших (в некотором смысле) сил; причем от фильма к фильму, по мере развития коммуникаций злодей в своих возможностях становился все более богоподобным. Тут он насылает на Уиллиса городской трафик, самолеты и спутники, едва ли не приливы с молниями: с практической стороны — перебор, но в плане развития богоборческой метафоры — в самый раз.
Режиссер Уайзмен (автор эротико-вампирской дилогии «Другой мир»; когда объявили, что продолжать классику будет он, многие объяснимо схватились за головы) не включил в саундтрек лейтмотивную для прошлых серий «Оду к радости» — и, кажется, правильно сделал: найди он ей место, пусть даже в конце на титрах, получилась бы слегка тавтология. К чему Бетховен, когда сам фильм — двухчасовая ода к радости? «Орешек-4» небезупречен: он немножко странно размазан в плане географии (Уиллис с Лонгом успевают побегать по трем разным городам, включая скучнейший Вашингтон) и скуповат на человеческие детали (где был все эти годы Джон МакКлейн? почему он больше не пьет? давно ли бросил курить?) — но задача по инсталляции вечного героя в дурацкий цифровой мир середины нулевых (сценарий про глобальную хакерскую атаку написан по мотивам, прости господи, статьи из журнала Wired) исполнена тут безупречно. 52-летний Уиллис красив, как бывают красивы разве что американские машины, выпускавшиеся в 80-е. Он покрякивает, он говорит «опа». Вроде бы собирается пошутить, но потом молчит — и это даже лучше, чем если бы он действительно пошутил. Долго мнется, не понимая, как ему драться с красивой женщиной, а поразмыслив, бьет ее стулом и сразу затем — столом. Ставит на одно колесо большегрузную фуру. Схватывается в рукопашной с реактивным истребителем ВВС США. Смотрит в камеру так, что веришь каждому его слову. Даже до боли предсказуемая коллизия со взятием в заложники дочки под этим взглядом играет волшебными красками: «Детка, как ты там?» — «Отец, этих козлов тут всего пятеро». Что тут скажешь. Радость, пламя неземное, райский дух, слетевший к нам.
Рататуй (Ratatouille)
США, 2007
Режиссер Брэд Берд
Мультипликационный мультфильм
Реми, крысенок из французской провинции, в отличие от своей приземленной родни, страстно увлечен едой не в плане пожрать, а как искусством. Волей судьбы он оказывается на кухне парижского ресторана «Гюсто» — великого заведения, переживающего не лучший момент: легендарный шеф Гюсто скончался, новый управляющий интересуется исключительно выходом на рынок мороженых полуфабрикатов, повара безынициативны. Поскольку крысе на кухне не место, Реми действует через подставное лицо, заключив пакт с уборщиком Лингвини, славным малым, который не отличит фламбе от фраппе, но с помощью Реми, который прячется у него под колпаком, стремительно становится гастрономической суперзвездой. На горизонте возникает зловещая фигура ресторанного критика Антуана Эго, чья заметка, кажется, в свое время и свела в могилу мэтра Гюсто.
Pixar, кажется, единственное в мире коммерческое предприятие, где на работу принимают только гениев, — утратив монополию на трехмерную анимацию, продолжает держать ее в чуть менее хлебном, но с точки зрения вечности, наверное, более привлекательном сегменте. Пока Голливуд продает мечты (ну или что-то типа того), Pixar торгует сожалениями и несбывшимися планами, год за годом поднося к носу зрителя зеркальце, чтоб тот не столько с умилением, сколько с грустью узнал себя — в игрушке, машинке, рыбке, синем волосатом чудовище, теперь вот пожалуйста — в крысе. Проблематика «Рататуя» (который отчасти «Сирано де Бержерак», а отчасти — такая «Крыса Джонатан Ливингстон» с кулинарией вместо заоблачных полетов) применима к любой более-менее успешной карьере — ведь каждый в той или иной степени кладет жизнь на выпечку какого-нибудь рогалика, а самые смелые творческие начинания обычно завершаются с появлением в дверях санинспектора.
Огромное спасибо сайту http://msk.afisha.ru и самому автору.
|
|
